yusta_ya

ГОРДОСТЬ РУССКИХ МОРЯКОВ

Я люблю этот город. Я не хочу уезжать отсюда.

Из всех городов, где у меня получилось бывать достаточно долго и часто, чтобы хоть что-то понять, Севастополь обладает самым ярким, сильным, потрясающим сознание мифом. Город – морской офицер в белых перчатках. Здесь невозможно не выучить наизусть всех великих адмиралов, чьими именами названы ключевые улицы и площади. Невозможно пересчитать якоря (настоящие!), которыми украшено абсолютно все. Короткое слово «флот» здесь звучит кодом, тянущим за собой длинную цепочку ассоциаций самого благородного и героического толка. Не знаю, как оно делается – но ценности этого ряда в Севастополе до сих пор по-настоящему живы.

Спрашиваем дорогу в Панораму – у местной пожилой леди, чей возраст выдает разве что астматическая одышка, когда она начинает говорить. Тем не менее ответ, попробую точно воспроизвести, звучит так:

- Вон там центральная аллея сквера, по ней идут люди, вы поднимаетесь и видите памятник генералу Тотлебену. Затем проходите еще двадцать метров, никуда не сворачивая, и по правую руку от вас будет большое куполообразное здание – это и есть Панорама.

Нет, воспроизвести не получится. Потому что главное тут – не скрупулезность объяснения, а совершенно фантастическая гордость, звучавшая в нем. За свой город, единственный в своем роде, обладающий уникальными достопримечательностями, достойный восхищения и любви каждого, кто имел счастье оказаться в нем.

( Read more... )

КОЖАНЫЕ ШТАНЫ

Разумеется, сначала я заявила ему: «Через мой труп». А если кто всю жизнь мечтал иметь мужа-байкера, пускай бросит в меня камень.

Тогда я еще не знала, что эта гордая и свободная субкультура давно разработала в своих недрах алгоритм, позволяющий в несколько несложных приемов примирить жену и байк. И вот в один прекрасный день ко мне без предупреждения и примерки приехали заказанные мужем в интернете Кожаные Штаны.

Кожаные Штаны были рассчитаны по длине на Джулию Робертс, а в бедрах напоминали пояс верности: ни застегнуть, ни тем более расстегнуть без помощи мужа. Но когда лишние сантиметры внизу были отрезаны, а застежка таки сомкнулась, оставив эротично выглядывать край моего идеально плоского животика, я посмотрела в зеркало и почувствовала, что начинаю толерантнее относиться к байкерской субкультуре. И уже почти согласна на куртку-косуху и шлем.

( дальше )

UPD: по просьбам зрителей:

О ЛИЧНОМ

Если вы читаете эти строчки, как всегда, в среду, значит, мы, скорее всего, уже дома. Или же, в крайнем случае, я передала мужу флешку с просьбой отправить в редакцию файл kolonka43. Красивое, кстати, число.

К авторским колонкам в журналистской и писательской среде неоднозначное отношение: кому-то еженедельное высказывание каждый раз на новую тему – тяжелый труд, кому-то – халтура, с легкостью необычайной творимая левой ногой, кто-то всерьез ценит данную трибуну своего авторитетного мнения, а вот мне, к примеру, просто нравится. Нравится, что этот жанр предполагает возможность и даже желательность говорить от собственного имени и только, без зазрения совести употреблять местоимение «я», что некомильфо практически во всей остальной, объективной и фактической журналистике.

( дальше )

ПУЛЯ ДЫРОЧКУ НАЙДЕТ

Вроде бы все прошло как всегда. Военные фильмы по всем телеканалам, пафосные оркестры и пронзительные песни, билборды и гвоздики, мощные парады и немощные ветераны, и непременный моральный долг вспомнить своих – кто еще жив и кого давно уже нет. Вторых гораздо больше. Первых в этом году – меньше, чем в прошлом. А в будущем останется еще меньше, и это не цинизм – это время.

Простая арифметика показывает: тем, кто действительно тогда воевал, сегодня хорошо за восемьдесят. До такого возраста вообще доживают немногие, и желаю здоровья тем, кому удалось, — но будем откровенны: в жизни общества эти люди давно уже не принимают никакого участия. Те остальные дни года, когда не нужно надевать парадной формы и орденов, эти дедушки и бабушки проводят в поликлиниках и больницах, в креслах перед телевизором или в лучшем случае на лавочках перед домом. Даже в самых лучших семьях, где стариков любят, уважают и окружают заботой, люди этого поколения в своем абсолютном большинстве не принимают семейных решений, не владеют правом авторитетного голоса, не влияют, по сути, ни на что. Их время осталось в прошлом. Это не цинизм, это жизнь.

И жизнь логично движется вперед.

Полукруглая дата нынешнего Дня победы не только послужила поводом для особенно претенциозных торжеств, в которые были удачно вписаны вполне современные внешнеполитические коллизии. Она обнаружила пока еще юную, но пугающую тенденцию, которая уже зародилась в обществе и, боюсь, будет только крепнуть с каждым годом.

( дальше )

ЗА РОДИНУ

Поговорим о патриотизме

Чем ближе к 9 мая, тем больше будут о нем говорить на разных уровнях, и, возможно, тогда у меня уже не хватит духу, не повернется язык. Потому что ведь и мой любимый дед (он умер больше десяти лет назад) в этот день всегда надевал белый парадный китель с орденами, принимал поздравления и сам поздравлял друзей-ветеранов, и я точно знала, что дедушка — герой-подводник, что это он отстоял нашу Родину и приблизил нашу победу. Усомниться в этом сейчас значило бы оскорбить его память. Тот наш всеобщий патриотизм был чистой эмоцией, самодостаточной моральной ценностью, не требующей рассуждений и обоснований. Просто любовью к Родине, с ударением на слово «любовь».

Патриотизм — он всегда именно такой.

Но мое поколение попало на стык, на пересменку, на щель. Нам поменяли Родину, и мы были уже достаточно взрослыми, чтобы заметить подмену, но и слишком юными, чтобы возмутиться и категорически не принять ее. При таких условиях странно было бы ждать от нас патриотизма как святой нерассуждающей любви. Но зато мы получили редкую возможность по-настоящему рационально и трезво осмыслить эти вещи.

И вот что я вам скажу: патриотизм — одна из самых страшных вещей, какие только придумало человечество.

( дальше )

ВЛАДИМИР АРЕНЕВ ГАСТРОЛИРУЕТ ПО СТРАНЕ, ПИШЕТ ПОВЕСТИ И ОБОЗНАЧАЕТ ПРИОРИТЕТЫ

На самом деле, если вы еще не в курсе, в мире живет максимум сто тысяч человек; остальное — медийная реальность. Потому почти все так или иначе между собой знакомы, не удивляйтесь. С писателем-фантастом Владимиром Ареневым (как написано на обложках его книг) или Пузием (паспортная, преподавательская и литкритическая ипостась) мы учились на одном курсе Киевского института журналистики. И потом еще несколько лет довольно близко общались, читали и критиковали тексты друг друга задолго до того, как они становились книгами. А потом подключились центробежные процессы взрослой жизни, и…

За эти годы Аренев стал автором уже шестнадцати книг, получил несколько литературных премий, примелькался на конвентах (фестивалях фантастики), сделал себе имя как литературный критик, полюбился киевским студенткам… и больше не знаю о нем ничего. Потому и это интервью провела под знаком главного вопроса: ну, как ты?

Уверена, вам тоже будет интересно.

— Насколько я знаю, ты на днях вернулся из Херсона, куда тебя возило издательство «Грани-Т» презентовать новую книгу. На что похожи такие «гастроли», и какая от них польза писателю и прочим заинтересованным лицам?

— Собственно, эти «гастроли» — совершенно обычное дело во всём цивилизованном мире: выходит книжка, и издательство устраивает тебе промо-тур по городам и весям с обязательными выступлениями в книжных магазинах, автограф-сессиями, пресс-конференциями и т.п. Польза очевидна: о книге узнают, её начинают покупать. Особенно это важно для периферии, куда книга попадает с большим запозданием. Если вообще попадает.

— И как результаты?

( дальше )

ПРЕЗВОНКИЙ КОЛОКОЛЬНЫЙ ЗВОН

Я, наверное, ведьма.

Мне почти всегда становится нехорошо в храмах. Попадаю я туда редко, за компанию или с экскурсионной целью (а чаще и то и другое вместе: лично я не понимаю ценности церковного искусства, в котором сквозит либо аляповатый наив, либо счастливо перепавший профессионалу выгодный заказ, — а потому не посещаю такие экскурсии по собственной инициативе). Но если уже оказываюсь, то очень быстро дохожу до полуобморочного состояния. Против моего несчастного ведьминского организма работает все: воздух, бедный кислородом, зато пропитанный одуряющими ароматами, песнопения на гипнотических тонах, погруженные в себя тихие люди вокруг. А особенно — зоркие бабки, приставленные неизвестно кем следить за дресс-кодом посетительниц и отправляющие эту обязанность с отнюдь не ангельским рвением... стоп-стоп-стоп, мы же договорились, ведьмы, разумеется, не они, а я.

В светлый праздник Воскресения Христова, то есть на Пасху, я проснулась около пяти утра с жуткой, невыносимой головной болью. Пришлось принимать таблетку, класть на лоб холодный компресс, распахивать настежь балконные двери... и от последнего легче не стало.

( дальше )

Мар’яна Савка: Нарешті я знаю, в кого пішла літературним хистом

Мар’яна Савка нагадує міфічну або казкову істоту: мавку, русалку, наяду. Здатну до того ж прийняти будь-яку подобу — на ті хвилини, коли читає свої вірші, кожен з яких є закінченим драматургічним чи навіть кінематографічним витвором. Неймовірно артистична, тендітна й романтична жінка не-звідси.

При цьому Мар’яна разом з чоловіком Юрієм Чопиком у чотири руки започаткували й розкрутили серйозний бізнес-проект — “Видавництво Старого Лева”, яке давно вже є одним з найбільш помітних на ринку української дитячої літератури. Про свої полярні іпостасі, закордонні мандри, творчі й видавничі плани та найголовніших людей у її житті Мар’яна Савка розповідає читачам “Культпросвіту”.

— Мар'яно, в тебе частіше беруть інтерв’ю як у поетеси чи як у видавця дитячих книжок? І наскільки комфортно живеться у двох іпостасях?

— Найчастіше міксують питання: розкажіть про поезію, а далі, будь ласка, про книговидавничий бізнес. Я звикла до цього роздвоєння. Я письменник за власною суттю. Хоча насправді більшість мого часу – і робочого, і особистого – займають видавничі справи. Тим приємніше «втікати» у поезію, відкриваючи в своєму комп’ютері заповітний файл із віршами. Це «перемикання каналів» мені дуже допомагає розслабитися. Крім того, у мене є ще й інші іпостасі, про які мало хто знає. От, скажімо, я перекладаю дитячу і дорослу поезію, зокрема з англійської, пишу дитячі пісеньки, а останнім часом захопилася лялькарством, шию надзвичайно симпатичних ляльок, звірят. Це така насолода! Думаю, з часом зроблю виставку.

— Видавництво — ваш з чоловіком сімейний бізнес. Наскільки міцно тримається на ньому бюджет родини? Чи не виникало бажання у певний момент усе кинути й зайнятися чимось іншим?

( далі )

КРАСНОЕ И ЧЕРНОЕ

Море в этом месте всегда полосатое: с коричневым оттенком у берега, где сквозь мелкую воду просвечивают камни, дальше изумрудно-зеленое и темно-синее у горизонта. И ровный золотисто-охристый цвет песка. По правую руку в изгибе залива — город Феодосия, где я родилась, по левую — поселок Приморский. Это Золотой пляж, главное и лучшее место моего детства.

То есть нет.

По правую руку у нас город Хургада, по левую — Синайский полуостров. На берегу пальмы, похожие на перевернутые метелки. Но в остальном совпадает все, вплоть до трогательных дырочек в песке, куда уходит пена маленьких пологих волн. Только рядом лежат другие ракушки. И когда солнце поднимается выше, возле горизонта проявляется в море еще одна полоса — яркого кобальтового цвета. Коралловый риф.

( дальше )

НЕ НАШИ ПРАЗДНИКИ

Все-таки мир устроен гармонично, как ни крути. В то самое тяжелое для организма и психики время года, когда под ногами расползается полуснежная грязь, кровь требует витаминов, а душа — весны, календарь щедро подбрасывает нам один за другим три повода для радости. Три праздника подряд, которые в той или иной степени касаются абсолютно всех.

День Святого Валентина.

Двадцать третье февраля.

Восьмое марта.

И казалось бы! Покупай подарки, готовь некаждодневную еду, планируй в меру возможностей и фантазии сценарий праздничного всплеска жизни над ее ровным будничным фарватером. Но нет. Может быть, мне кажется? — но, по-моему, с каждым годом их становится все больше вокруг, людей, которые категорически отказываются признавать эти праздники своими.

( дальше )